Он ушел, но я не откажусь от себя

«Теперь я понимаю, что владеть своей историей и любить себя в этом процессе — это самый смелый поступок, который мы когда-либо делали. “ ~ Брене Браун

Он только что вышел из нашего дома.

После восемнадцати лет совместной жизни, пятнадцать из которых были женаты, он ушел, как мы и планировали, как мы мягко и любовно обсуждали.

У нас перерыв, пробная разлука. То, что вы слышите о разлуке и разводе, — это до боли правда. Это похоже на смерть, пропасть, где на тебя наваливаются все худшие мыслимые чувства, где ты не можешь нормально дышать.

Боль висцеральная — как будто кто-то пронзил ваше ядро, душевная боль настолько глубока, что болят кости, усталость заставляет вашу голову чувствовать себя тяжелой и тяжелой, первобытные изгибы вашего кишечника, которые нельзя полностью оценить, пока они не будут навязаны. ты неожиданно.

Мои глаза полностью высохли и болят, моля об отсрочке от океана слез.

Я этого не предвидел. Я не был полностью ошеломлен, так как были слухи и призраки неприятных истин, которые подавлялись годами: все эти внутренние, интимные дела брака, которые не всегда протекали гладко, незаметно для внешнего мира. Приливы и отливы, темные мысли, которые прорастают в бессонную ночь, человеческий опыт во всей его общей, ухабистой красоте.

Во всем этом были чистота и доброта, которые делают брак таким полезным и богатым: глубоко укоренившаяся дружба, крепкая, как все, что я когда-либо чувствовал с кем-то в своей жизни. Подключился, услышал, понял.

Я был свидетелем своего жизненного пути во всем его безумии, однообразии и триумфе. Мой человек. Моя любовь. Человек, который получил это, не говоря ни слова. Это постоянное присутствие, даже когда мы были физически разделены. Я чувствовал себя в безопасности, и мои ноги твердо стояли на земле.

Столько времени, столько истории, столько единения, что кажется, что все было стерто за несколько месяцев. Он исчез в дыму, и остался только пепел. Я отвязан, без руля, как парус, отчаянно пытающийся выправиться в бурю.

Нет ни придирок, ни ненависти, только сокрушительная печаль с щедрой дозой сожаления. Сожаление о том, что мы все время не настраивались друг на друга и не общались, когда нужно было что-то срочно сказать и сделать с должным вниманием. Забота, которая лечила бы раны, а не позволяла им гноиться.

Сожаление о том, что отступили в свои уголки и спрятались, навыки выживания, перенесенные из бурного детства. Мы приземлились в серой зоне жизни, где чувства слегка меняются со временем и не исправляются здоровым образом.

Это ужасное место, где человеческие эмоции становятся мутными, туманными и сырыми, позволяя уязвимости и отчужденности заставлять вас делать то, о чем вы никогда не думали. В свою очередь, вы предпринимаете тщетные усилия для контроля, когда его нет. Вы не хотите отпускать, но вы должны. Твои руки слишком огрубели и окровавлены от борьбы, чтобы держаться за них изо всех сил. Я знаю, что значит сдаться сейчас.

Это прошло. Я не уверен, что это когда-нибудь вернется. Если оно вернется, я надеюсь, что оно станет сильнее и любвеобильнее, чем раньше, неуязвимым для любых пращей и стрел, которые могут попытаться нанести ему вмятину и отравить. Мы будем питать и взращивать его, чтобы сделать его правильным, цельным, прочным, а не позволять ему так легко увядать на корню.

Я не буду возражать против боевых шрамов, так как они будут напоминать мне о том, что мы можем вынести, как мы справляемся, как мы выживаем и как на самом деле ощущается потеря в вашей душе. Это напомнит мне лелеять ощущение дома, безопасного убежища единения. Мы будем оплакивать смерть нашего старого брака и проложим путь для нового, который будет исцеляющим, ярким и полным надежд, навсегда измененным к лучшему.

Прямо сейчас я один, напуганный, уязвимый, стою на краю пропасти. Все, что у меня есть, это я сам, и я должен верить, что мне достаточно. Моя мантра: «Я справлюсь с этим», и я часто ее повторяю. Меня это иногда утешает.

Я знаю, что есть вещи, которые я не хотел признавать в себе: я стал самодовольным, не использовал в полной мере свои дни свободы, во многих случаях выбирал легкий путь, игнорировал свои творческие наклонности и становился более зависимым, чем Я когда-нибудь хотел бы признать.

Я оцепенела от однообразия, позволив, казалось бы, безобидным вещам из прошлого коварно пустить корни и пробиться на поверхность, заражая все на своем пути.

Теперь все это здесь, прямо передо мной, не столько насмехаясь надо мной, сколько прямо мне в лицо, напоминая мне, что у меня есть кое-какая работа. Жизненные уроки, которые нужно понять и усвоить до глубины души, чтобы я не повторял их постоянно. Чтобы больше никогда не ставить себя в такое беззащитное положение. Я должен владеть всем этим, своей частью. Переваривать это мучительно и медленно, но знание того, что это укрепит меня в будущем.

Где я буду через полгода, год? Как это будет разворачиваться? Сделаю ли я очень приятные изменения, которые сгладят все? Будет ли он? Потрачу ли я это время, чтобы вернуться к себе? Буду ли я слишком человечен и потерплю неудачу? Буду ли я снова ошеломлять себя всем этим? Может быть. Возможно, нет. Это непознаваемо прямо сейчас.

Я знаю, что я буду делать каждый день, пока не придут ответы. И они придут независимо от того, нравятся они мне или нет. Я буду вставать каждое утро. Я позабочусь о своем теле и разуме. Я приму душ, вымою голову, накрашусь и оденусь.

Я буду встречать дни, кажущиеся ли они короткими и лишенными событий или невероятно длинными, полными одиночества, отчаяния и изоляции. Я буду плакать, пока не почувствую себя истощенным, а потом снова заплачу. Я не буду спать спокойно. Мой живот будет чувствовать, как будто кто-то крепко сжимает его в кулаке.

Но я буду совершать длительные прогулки и дышать чистым, свежим воздухом. Я постараюсь хорошо питаться, быть доброй к себе, оставаться открытой, мягкой, а не носить горечь, как маску, и не чувствовать, как моя грудь сжимается от бессильной ярости. Я буду помнить, что бояться — это нормально. Я буду обращаться к людям, когда мне нужно, и буду один, когда мне нужно.

Я буду стараться смеяться каждый день и вспоминать все хорошее, что у меня есть. Я буду пить красное вино и танцевать спонтанно, чтобы напомнить себе, что я живу в этом теле. Я не откажусь от себя, хотя и захочу. Я не сломаюсь, хоть я и хрупкий, как тонкий фарфор. Я подброшу в воздух множество мячей и посмотрю, приземлится ли один из них на заветное чувство возможности.

Я позволю этой изысканной боли стать моим величайшим учителем. Я дам ему время — этому волшебному эликсиру, который насмехается и дразнит по собственному расписанию. Я стану женщиной, которой я глубоко внутри знаю, даже несмотря на то, что она заблудилась по пути, женщиной моей мечты, способной и сильной. Восемнадцать лет я строил одну жизнь, и теперь я начну строить новую.

Самое важное, что я усвоил за этот период глубоких перемен, это то, что нужно показывать себя — всегда. Быть своим собственным чемпионом и лучшим другом. Знать с абсолютной уверенностью, что вы единственный человек, на которого вы можете рассчитывать, чтобы двигаться вперед и строить жизнь своей мечты, с кем-то еще или без него. И знать, что это стоит всего.